Туренко Евгений Владимирович родился в 1950 в Венёве Тульской области, публиковался в журналах "Урал", "Уральская новь", "Несовременные записки", "Уральский следопыт". Автор книг "Белые листья" (Москва, 1992), "Повторение" (Екатеринбург, 1995), "Вода и вода" (Челябинск, 2000), "Абсолютное эхо. Возвращение" (Екатеринбург, 2002). Участник "Антологии современной уральской поэзии" (Фонд "Галерея", Челябинск, 1996). Живет в Нижнем Тагиле.
* * *
Ни ног, ни мух - крылатость нулевая.
Легко любя - по полной наливая,
прочти-прощай: ни слога, ни стыда.
Как никогда, не будет никогда.
Когда бы нет, а то - душеприкладство.
Ни то, ни сё - не детство и не братство.
Но дважды да яснее итого.
Господь не наказует никого.
Стихи О Потерянном Поезде. Псевдоподражание Ч. (2002)
Е. И.
Что ж ты метёшь тень ото дня, вдоль раздвоив околесицу,
Или креста на тебе нет, а своесловием сыт?
Вот и пиши дробную же...лезнодорожную лествицу -
как бы на нет поезд пойдет, время на время продлит.
И не прочесть ни на стекле, переиначив прощание,
и не унять склоки дверной и проездной болтовни.
А наяву - радость моя! - чая слащавое чаянье.
Кто себе ты или никто... Боже тебя сохрани!
Или сквозь свет молча глядит Гоголь без роду и племени:
веки дрожат, губы свело разноимённой тоской -
не приведи... Милость ему тоньше горчичного семени.
А помолись так, за себя,- как никакой не святой.
И не поймёшь, а промолчишь, офонареешь поистине,
то есть - стучат стыки, сквозит ветер, а поезда нет...,
или - сорвёт шляпу, пахнёт дымом, аукнется издали
эхо потом, и помаши, словно кому-то вослед.
Да и зима не за окном - нижется минус по Сэндвичу,
падая ниц, маслом в ответ, - хочется есть, а не спать.
Завтра никак в толк не возьмёшь крайнюю буковку девичью -
в точность втыкать белую нить, как не бывает опять.
А, например, О округлять краеугольного месяца:
прошлый сюжет, скучный рассказ, посюстороннее лишь
место себе, или - сдуреть и на стоп-кране повеситься,
абы - на раз целый состав запросто повеселишь.
Вот и привет! - мимо стоят, как привокзальные здания,-
медленный взгляд, крайний приют... Здравствуй тебе, имярек!
Скоро уже - с точностью до тысячи лет опоздания,
Или - всего - на пять минут и неразборчиво - сек...
* * * (2000)
Прикольный на гостинец,
мирись, а не авось,
мизинец за мизинец,
а то и вовсе врозь.
Твой Ангел-недотрога
порхает где-нибудь.
Высокая дорога,
а не последний путь.
Воспоминание о "Серебряном веке" (1999)
О. Д.
Тонко, легко и неточно,
как - невпопад запятая,
прошлые строфы построчно
и поимённо листая,
как бы продляя падежно-
е окончанье заскоком,
а - пропадать безутешно
с девками, с водками, с Блоком.
Векъ до обидного прожит,
до баловства - да и только!
Двух Мандельштамов не может
быть, а бывает - хоть сколько,
Милой халявы помимо,
да и дословных придумок,
кто тебе скажет: любима-
я - откровенный придурок.
Ясно, бездетно и странно,
бред заводной и скандальный,
или Иванов Ивано-
ву - Элиот натуральный?
Так и собою поплатишь-
ся - послюнявишь, а кукиш, -
или помрешь - не заплачешь,
е оторвешь, а не купишь
ни безусловной монетой
и ни беспутой минутой -
как Ходасевич отпетый
или Кузмин долбанутый...
Апокриф. Повторение Заповеди (1999)
И то, что было страстное, долгое и другое,
так и аукнулось праздностью, бременем и изветом.
Блудное детство домысла сладость убавит вдвое,
и надлежит беспамятство перед землёю и светом.
Если к сомнению в частности не причислять желанья,
и наступившему часу кратно раскаянье присно -
и ни единому возгласу нет оправданья,
загодя... Но правота предтечи точнее смысла.
* * *
Натыкается посох на свет,
спотыкается взгляд о подвох.
Не скопить легкомысленных крох,
и не вымолвишь эхо вослед.
Но змеиная жалость черна,
и подлунные воды легки.
А в конце есть ответ и судьба...
Я устану - а ты отдохни.
Аутентическая элегия (1997)
так научишься ткать или красть если ждать позабудешь
и захочешь войти постучишь а никто не ответит
ни ограды вокруг а ворота гвоздями забиты
и повешен замок чтобы было понятно и просто
если сравнивать то слепота с лепотою не схожа
как мельчайшая пыль позапрошлых растрат и припасов
или моль искусит непременные пропуски множа
на всецелую тонкость ахейских ночных прибамбасов
не теперь опостылеет чтить нестерпимую бедность
и прощений просить ни про что или жить надоело
а коль скоро преступишь вторую по имени речку
то и в чёрной воде не ищи отдаленно пробела
а Варшава словарна а Питер причудлив и вежлив
а Москва шаромыжна и млечна строфы не проронишь
а до птичьих стезей остаётся таиться Воронеж
а Таврической кривды не счесть на иных побережьях
тополиная ветка врастёт в зачерствелый суглинок
и всегдашняя радость легка опустелой ладони
только тень покосится во взгляде и крохотный равви
долгополую скорбь донесёт до своей колыбели
поднебесная осень желтеет в полуденных листьях
осыпается эхо прозрачным от времени светом
покаянное слово слагает древесные буквы
и слепая земля согревает невнятную милость
всех примет ни единой в пустом ощущеньи прорехи
та же тяжесть в горсти упреждает продажный прибыток
суесловных узлов как бесчисленных взяток и ниток
но и ломаный нуль подними как последнюю подать
и не сложишь одно и одно как дразнилку дрянную
с одинокой взаимностью и несусветной тщетою
или память отмерит чистейшую блажь одесную
или неправотою ославит а не правотою
* * * (1997)
Ты знаешь - что будет? - ты знаешь, а веришь иному,
молчишь непонятно, а то и читаешь Сапфо
в другом переводе и ходишь подолгу по дому,
родному тебе наизусть, да и фю на него.
Увы - а не жуть, как на радостях от невезухи,
уже насовсем переспорить себя ни во что,
как "не" уличая в кровях натуральной науки -
в слепую занозу кромсая сырое бревно.
А то не дрянно воевать рукопашную пьянку,
до всякого корня взыскуя в сердцах благодать,
а то выворачивать самоё суть наизнанку,
а то про печаль непечатную вдрызг пропадать
и важности клянчить взаймы несмешно и недолго,
как будто - взаправду больное умея рядить,
родимое чмо продерёт откровенное горло
и лаяй, покуда не грянет забвенное цыть.
Не милость себе наяву, как по слогу спасенье,
и это притворство не лжет ни малейшей земли.
А слаще воды вопросительное разночтенье,
и голоса нет, или тяжесть легка, и люби.
И Вольфганг в день ангела соло воздаст Амадею,
немногою давностью теша в-седьмых по себе,
и прелесть, вникая под ноготь, замуслит затею,
и благостный Гриша с поличным почтит Оливье.
И ты - повторишь наобум, как бесячий обычай,
тогдашнюю жалость бесполых обид и побед:
ля-ля и ля-ля,- на письме неразъёмных различий.
Простится ли эта беспечность? Наверное - нет.
* * * (1999)
Отраженью камень,
узелок на свет,
стрекоза на память,
а тебе привет.
Слабина сладима,
а легко и лень.
Неба половина,
остальное день.
* * * (2000)
Петел проорёт -
это не иврит,
или самолёт
в небе пропылит,
выяснит рассвет
память погодя,
а тебя здесь нет,
Божие дитя.
Предисловие к снегопаду (1997)
эта местность похожа на миф но сравнительно рано
начинается снег высоко и кружась на пороге
неуродливый карлик стоит об одном поцелуе
и ладошкою машет прощание Боже помилуй
во втором этаже чуть колеблется простоволосо
легкомысленный тюль ни улыбки оттуда ни света
только медленный снег начинается снова и слышно
где-то радость поют на заре на востоке и долго
поднимается дым над землёй словно печь затопили
назови ремеслом несмешную от скуки стыдобу
ненасытную почву пожизненным шагом питая
скоро час повторится в стечениях неба и света
и зима зацветёт как прибрежная голь это завтра
подноготные черви вчерне и дотошные рыбы
в глубине осязаемой влаги и птица в полёте
повторят невесомое чувство живого пространства
и тогда слово кровь истечёт и окажется кровью
так навстречу смотря разминуться нельзя безвозмездно
в недействительном действии и не в значительном жесте
только муха теперь одинокий тебе собутыльник
утопает в гранёном питье и жужжит не на шутку
кто там ходит и ходит всю жизнь наобум за стеною
косолапые мямлит окурки и дразнит пустое
обращаясь на ты ко всевышним ветвям и соцветьям
на всецелую вопль отвечая молчаньем и взглядом
не собачья тоска арамейская нежность и жадность
а вчерашняя хворь ожидания внятного после
или все до единого смертны и слов не читали
или чистый исток отравить несусветною сутью
вот и всё остается огонь в покосившемся свете
на живом волоске то что времени мыслям осталось
слаще нотного камушка влажные утром песчинки
подними никакую небось донесёшь до ответа
перепутав букварь но с мольбою своей как с молитвой
* * *
Ю. К.
Так нельзя пропадать насовсем, и усталость навылет.
А зима поутру понарошку окошко намылит,
или свет убелит отродясь не похоже на старость,
и легко наяву, да себя от тебя не осталось.
Или - чья это тень набекрень побледнела вчистую,
безымянным гвоздем на снегу человечка рисуя...
Прощальная повесть (1998)
и Фро тебя храни не так уж скуки ради
или на брудершафт сочувствуя с другими
а всё не уличишь ни зги в ответном взгляде
и всякое своё не суть а только имя
авось не произнесть ни пользы ни эпохи
сладка съестная соль ночного снегопада
подумаешь зима дела конечно плохи
но кажется теперь как в точности не надо
Отчизна есть печаль без возраста и места
преклонный муравей не знает по-шумерски
торговля хороша да ощущенья мерзки
и не продолжить дня как не поправить жеста
а скоро Старый Год но так себе яснее
как вчуже наяву ни звука ни извета
хрустальный паровоз в окрестностях Сиднея
морочит синеву безоблачного света
Песенка (1999)
Истекут пылинки лет
или - неолит.
Относительно до нет
небо не болит.
Выйдет эхо по грибы -
ни себе зима!
Неужели жили мы?
Ни "ау", ни "а"...
* * * (2000)
Не бывает - потому, что -
без году ни дня,-
возвратишься, а не нужно,
поздно и нельзя.
От предлога до подвоха
непуть, а не путь.
Ничего, что помнишь плохо,-
хорошо забудь.
* * * (2001)
И до смеха недотрога,
жалость натощак,
от святого до слепого,
ладно, что и так -
откровенно, одиноко,
снежно и свежо...
А живёшь, конечно, плохо,
то есть - хорошо.
* * * (2002)
Скоро станет так темно,
как не может быть.
Я забыл тебя давно -
так нельзя любить.
Как не сказано опять -
ждать и догонять,
потому что не понять,
если не понять.
Лимон (2001)
Низачем не вспоминай,
с чаем заодно,
легкомысленный Китай,
жёлтый, как пятно.
Лишь у стареньких детей,
круглых, как Басё,
не бывает мелочей,
а бывает всё.
Прощание с Сандро (2001)
Ты прости, а я молчи, -
всё тебе теперь,
удивительно, почти
радостно, что - верь:
много разностей подряд -
следом наперёд.
Мокша, Мокша - где твой сад,
а не огород.
Эпизод сумасшествия (2003)
(суперстансы)
В гонке за славой корячится полный финиш,-
Сунешься завтра, во-первых, и - выкусь - вынешь.
Смех, во-вторых, и тупость жирнее денег,
И - ни сочувствия, словно ни зги - да где их...
В-третьих, неправда, что Э-р, например, столица,
Где до предельной буквы злодейство длится.
Ни - прописного отчества, явный - Гамлет.
В-пятых, бревно не хрю и топор не гавкнет.
Впрочем, кому альков, а занудство - сцена.
Та ли тебе игрушечка, что - бесценна? -
Если не хохмы ради..., а хохмы ради -
Это подопытный Йорик в заблудшем взгляде.
Старость не радость, и штык молодец, иначе
Юмора не поймёшь, хохоча - тем паче!..
Слышно, в-шестых, дотошно, как - муха в ухе.
Пошлость сладка на письме вожделенной шлюхи.
Дескать, в двухтысячных важность уже не та, что
Можно забыть - за что? - так беспечно страшно,
Ласково и кроваво - одно и то же...
Нищего расспроси: - Что себе дороже?
Хочется пива, а просишь любви. До слова -
Сделаешь гадость - обидишься - во кайфово!
Вечно потом жалеешь, а - насмерть кинешь.
Полный облом, Офелия. Точка. Финиш.
