2
         
сальников рыжий кондрашов дозморов бурашников дрожащих кадикова
казарин аргутина исаченко киселева колобянин никулина нохрин
решетов санников туренко ягодинцева застырец тягунов ильенков

АНТОЛОГИЯ

СОВРЕМЕННОЙ УРАЛЬСКОЙ ПОЭЗИИ
 
СОРОКОУСТ
Олег Дозморов:

«Роман Тягунов. Два воспоминания»

 

Я в настроении любом
Пишу стихи. Стихи в альбом.
Иной не требуют причины —
Как день рожденья иль кончины.
Но до кончины далеко...
Ревнуя всех к мадам Clicquot,
Строка ложится так легко,
Как женщина перед мужчиной.

Роман Тягунов

1.
Мы познакомились в 1997 году, хотя до этого не раз встречались на поэтических чтениях. Рома был легендарной личностью: с восьмидесятых он носил титул Короля поэтов Свердловска. Его стихи все знали наизусть, хотя у него не было издано ни одной книги. Говорили, что он автор неофициального гимна Уральской республики. Что ему обещали карьеру гениального математика, но он бросил все ради поэзии и живет, зарабатывая слоганами. Что однажды его арестовали, решив по опубликованным в «Урале» стихам, что у него может быть травка или что покрепче. Наконец, что у него трое детей от двух красавиц жен, а сейчас он живет с третьей.
Рома оказался улыбчивым человеком небольшого роста, с тонким голосом и ежиком жестких волос на голове. Кажется, он скрывал свою худощавость, надевая два-три свитера или джемпера. Как и во всех свердловских поэтах, в нем было что-то сумасшедшее и по-детски залихватское, бахвальское. В разговоре «к слову» сообщал о себе что-то эффектное – знает сильных мира сего, имеет черный пояс по карате, служил в спецназе ГРУ и прочее в том же духе. Рассказывал, что Инна Мориц еще в начале 80-х давала ему рекомендацию в журнал «Юность», но ничего не вышло. Спонтанно декламировал свои стихи наизусть. В общем, с ним было интересно, а главное, он был автором гениальных стихов, которые сразу западали в память. «Я никогда не напишу/о том, как я люблю Россию…», «Серебряный век кокаина/шагреневый век элсиди…» и других.
тягунов, дрожащих, копыловаПомню, у него дома на Сурикова, когда я впервые к нему пришел, был идеальный порядок. Буквально ни пылинки. Крепкий чай и бутерброды с маслом и малиновым вареньем на маленькой хрущевской кухне. Рома на правах хозяина вел себя очень предупредительно и даже немного театрально. После чая деликатно предложил водки (была заначена от жены литровая бутылка «Стопки»).
Однажды – дело было у меня – я пошел за чем-то в комнату, а когда вернулся на кухню, Рома сидел с торжественным лицом. Я не сразу заметил у него на толстовке, на клапане нагрудного кармана, какой-то иностранный орден со звездой тусклого металла. Рома спокойно выдерживал паузу, чтобы произвести впечатление. Наконец я увидел сияние и задал ожидаемый вопрос. Рома скромно ответил, мол, это за Анголу, только никому, и ловко, не отстегивая, спрятал орден в нагрудный карман.
Рома был предприимчивым человеком и умел, если надо, производить впечатление. В его голове всегда крутилась пара-тройка проектов, так или иначе связанных со стихами и деньгами. По его собственным словам, он получал очень приличные гонорары, но при встрече мог стрельнуть десятку под благовидным предлогом или расплатиться с таксистом талонами на водку. Усомнившимся в роминой платежеспособности тут же предъявлялись расписки, где и правда фигурировали внушительные суммы.
Это был его пунктик. Статус признанного поэта, который зарабатывает своим прямым, поэтическим трудом, был для него необычайно, до маниакальности важен. Рому смолоду почти не печатали, а звездой андеграунда он быть не хотел и обижался, когда его так называли.
По-моему, разгадка тут в стихах. Тягунов – поэт перестроечный, гражданский. Каждое его стихотворение рассчитано на моментальный отклик, а не на «читателя в веках». Например, Роман отправил поэму «Письмо генсеку» в газету «Правда» и ЦК КПСС. Известна даже дата этого отправления – 19 декабря 1987 года, она указана в первой публикации. (http://www.guelman.ru/slava/kursb2/12.htm) Поэма посвящалась XXVIII съезду КПСС и представляла собой книгу блестящих стихов Романа, которые впоследствии печатались по отдельности – в том числе «Я никогда не напишу / о том, как я люблю Россию…», «Мой друг, пройдемся по Москве…», «В библиотеке имени меня…» и других. Вот такой концептуализм.
Другой источник его стихов – альбомная лирика. Рома виртуозно импровизировал, сочинял стихи на случай, посвящения, поздравления и т. д. «Я в настроении любом Пишу стихи. Стихи в альбом. Иной не требуют причины — Как день рожденья иль кончины. Но до кончины далеко... Ревнуя всех к мадам Clicquot, Строка ложится так легко, Как женщина перед мужчиной».
В перестроечные времена Роман работал редактором отдела поэзии журнала «Голос», который издавало Всероссийское общество инвалидов, и печатал там лучших современных поэтов (вышло, кажется, три номера). Потом пытался издавать рекламный журнал «Слоган». В 90-е придумывал стихотворную рекламу магазинам, сочинял слоганы различным фирмам и писал корпоративные гимны. «На полном серьезе» принимал участие в конкурсе на написание гимна России и Екатеринбурга. Где-то у меня лежит кассета с демонстрационной записью этих гимнов, подаренная Романом.
О рекламной деятельности Тягунова нужно сказать поподробнее. Пользуясь современным термином, Рома был копирайтером-фрилансером. Он ходил по городу с кожаной папочкой, в которой лежали листочки со слоганами и картинками, выполненными каллиграфическим почерком Романа – Рома был аккуратист – и всегда чернилами, хорошим пером, а не карандашом или ручкой. С этой папочкой он запросто заходил в магазины, автосалоны и казино и предлагал свои услуги:

«Подари мне изумруд — камни никогда не врут»,
«Наше радио — только радует»,
«Доброе имя — у всех на устах»,
«У льва — шоколадное сердце»,
«Энергия покоя в каждом доме»,
«По всем правилам Большого города».

Все это делалось абсолютно серьезно, но все его проекты, даже прожекты, были больше поэзией, искусством, чем бизнесом. И уж конечно, иногда слишком творческими, чтобы их купили. Например, он носился с рекламной кампанией, предполагавшей выпуск почтовых марок для заказчиков. Искал предпринимателей, готовых вложить деньги в выпуск серии открыток с собаками. Одно время в его папке лежала стихотворная азбука, куда предполагалось включить названия фирм-спонсоров. Он предлагал фирмам слоганы-палиндромы и сонеты-акростихи. Участвовал в предвыборных кампаниях депутатов. Например, в 1995 году он придумал слоган для компании Росселя «Голосуй не за страх, а за совесть». Говорят, слоган был продан предвыборному штабу Росселя за 200 долларов. Россель на выборах победил. Был еще один слоган: «Пора политики добра», но его не взяли.
Рома часто сочинял слоганы до того, как прийти к потенциальному заказчику. То есть продавал уже готовый поэтический товар, как коробейник. Иногда такая тактика срабатывала, иногда нет. Вот некоторые его слоганы из заветной папки: «TOYOTA — ощущение полета», «HITACHI — круг твоей удачи», «NISSAN — путь, угодный небесам», «SANYO — это твое». Не знаю, можно ли было их продать. Но Рома бессознательно работал не в коммерческих целях, а в поэтических.
Рома считал, что поэзия – сама по себе реклама. Реклама слова. Он вытягивал смысл из слова, а не приспосабливал слова к техническому заданию рекламодателя. Само слово «реклама» Роман считал русским: «Реклама – рекла мама». Он по-своему верил в слово, как и всякий поэт. В любой момент он мог собрать из своих стихов рекламный проект или, наоборот, разобрать любой проект на отдельные стихи – в зависимости от того, что было нужно. Все его слоганы – это виртуозные стихи, а потому могли иметь вполне мистические последствия для рекламодателя. О некоторых ходили легенды.
По одной из них, Рома сочинил слоган для Евроазиатской компании «ЕАК — добрый знак», но его отвергли. На следующий день убили Терняка, генерального директора компании. Тогда неунывающий Тягунов явился в казино «Катариненбург» с сумасшедшим палиндромом «Они за казино». Естественно, ему снова отказали. Через несколько дней убили авторитета Вагина, владельца «Катариненбурга».
К сожалению, была у Романа и другая сторона жизни, о которой он не распространялся, но какие-то детали ее выдавали. Впрочем, загадок и игры было много, играли тогда все. Ради иллюзии безопасности многие творческие люди приставали к маргинальным слоям, рисковали, играли с огнем. Это была кривая-косая форма социализации во взболтанном, как брага, обществе. Знакомства в той или иной среде давали призрачный или полупризрачный социальный статус. Политика, криминал, наркотики – все было в рамках тогдашней богемной жизни и городских мифов.
Рому часто можно было встретить в центре города в маргинальной компании или в мастерских художников в не менее подозрительном окружении. Но стиля он не терял, держался солидно. По телефону Рома говорил предельно вежливо и четко, а обсудив что было нужно (например, мог попросить уточнить цитату из «Ромео и Джульетты», которую собирался предложить магазину одежды «Верона» в качестве рекламы), никогда не затягивал разговор, сразу прощался. Вообще был артистичен и эксцентричен. Мог поздравить с днем рождения Пушкина телеграммой или прислать таким же манером новое стихотворение (не слишком длинное, конечно). Длинное читал по телефону как только что сочиненное, однако никогда не звонил в неурочное время. Читал стихи прекрасно, четко, от смысла, тонким, торжественным голосом.
Рома был красивый и праздничный человек, и город после его гибели опустел. У Ромы вышла одна-единственная книга «Стихи» - сорок с небольшим страниц, посмертно.

2.
Когда Рома Тягунов сказал, что сейчас приедет ко мне с ржавой бритвой, и повесил трубку, я не поверил, но испугался. Не поверил потому, что Рома сам всего боится, например, ментов, которые, по его словам, прослушивали телефон и в отсутствие хозяев регулярно обшаривали ничем не примечательную квартиру на первом этаже хрущевки по улице Сурикова. Рома рассказывал все это с абсолютно серьезным видом, но в глазах у него плясали веселые огоньки. Роман оставлял секретные ниточки на двери и залеплял жевательной резинкой перепиленную решетку на окне гостиной, чтобы если что успеть взять «пакет», сигануть на улицу и оставить милицию с носом. Надя быстро находила жвачку и вызывала мастеров, они снова приваривали решетку. Рома перепиливал опять, в другом месте.
Испугался, потому что вообще-то ходили слухи, что Рома уже к кому-то приезжал с бритвой. А однажды, когда я к нему пришел, у него на лице, на щеках, было несколько свежих порезов, зашитых зеленой хирургической нитью, и концы ниток торчали как усы. На вопрос ответил, что сам себя порезал. Сейчас страшно об этом вспоминать, а тогда все это было как-то почти буднично. Мы все жили в какой-то отравленной атмосфере.
Рома коллекционировал литературные «нет» — у него была солидная пачка письменных отказов из толстых журналов и издательств, он просил именно письменные, или в те времена, когда он желал известности, редакторы обязаны были отвечать на бумаге, не знаю.
Еще Роман коллекционировал электросчетчики и пишущие машинки, которые добывал у друзей и разбирал до последнего винтика, отмщая таким образом за свое непечатание дальней родственнице станка Гутенберга. Однажды жертвой его страсти пала и моя механическая раздолбанная «Ортех», купленная мне на поступление в университет и ставшая соавтором всех машинописных 20-страничных сборников стихов, которые тогда по какому-то дурацкому ритуалу считалось нужным издавать в четырех экземплярах и дарить друзьям и знакомым любительницам поэзии. Машинки было жаль, и я, рассердившись, забрал у Романа свежий его трофей — новенькую, в масле, портативную «Башкирию», которую потом подарил Тиновской.
Премию «Мрамор» придумал Роман. Несколько его друзей работали в фирме, занимавшейся изготовлением надгробий из разных долговечных природных материалов, в том числе, если у заказчика или у родственников «клиента» был бюджет, из благородного белого мрамора. Образцы малых архитектурных форм, уже готовые заказы с выгравированными именами и датами, а также те, что были в работе, живописно лежали и стояли там и сям во дворе фирмы, терпеливо ожидая владельцев. Территория фирмы в самом центре города выглядела как репетиция небольшого, но богатого сельского кладбища. Рому же этот вид навел на мысль о литературной премии в области поэзии.
Премировать победителя конкурса на лучшее стихотворение о вечности предполагалось прижизненным мраморным памятником в виде раскрытой книги с его, победителя, произведением, высеченным в камне. Имя премии было дано по названию генерального спонсора — ООО «Мрамор», памятники архитектурных форм. Но это, так сказать, только надводная часть проекта, хотя после пары объявлений в газетах нас завалили рукописями вожделеющие славы графоманы.
Роман ТягуновПодводной частью замысла было зарабатывание денег. Рома брал у «мраморщиков» какие-то деньги под премию, но с другими членами жюри не делился. Возможно, он планировал с помощью доходов от премии отдать другие долги, о которых он не рассказывал. Осенью люди из «Мрамора» стали требовать от Романа рекламной отдачи от премии в виде телеинтервью и статей в прессе, либо возврата вложенных средств. Одно интервью на телеканале нам удалось организовать, потом дело застопорилось. Осенью Рома нашел халтуру на выборах в Тюмени и попытался повесить дела с владельцами «Мрамора» на меня. И вот звонит мне Антон, коммерческий директор фирмы, и, затягивая слова, сообщает, что Рома завтра уезжает в Тюмень работать в предвыборном штабе кандидата в губернаторы, и он, Антон, ждет от меня медиаплан на месяц. Предупрежденный Димой Рябоконем, отвечаю, что давно, как и Рыжий, вышел из жюри премии и ничего делать не буду, поиграли и хватит, ищите Тягунова и справляйтесь у него. Про выход из жюри, кстати, — истинная правда. Через пять минут звонит Роман и обещает приехать с ржавой бритвой. Набираю Рыжего, смеясь, рассказываю историю, а по спине мурашки. Борис, как назло, отнесся ко всему серьезно, позвонил Роману и забил с ним стрелку у Дворца спорта и побежал бить морду. Вид у него, наверное, был угрожающий. Рома, по словам Бориса, убежал в темноту как заяц, еще завидев его издали. Мы смеялись.
Больше Романа мы никогда не видели. Через полтора месяца, рано утром 30 декабря 2000 года, Рому Тягунова нашли выброшенным (или выбросившимся) с пятого этажа дома по улице Челюскинцев. Я узнал об этом от Димы Рябоконя. Позвонил Борису, и когда сказал ему о том, что случилось, Борис заплакал.
Обстоятельства гибели Романа так и остались невыясненными.

2005-2011

 

 

 

 


ГЛАВНАЯ | 1 ТОМ | 2 ТОМ| 3 ТОМ | СОРОКОУСТ | ВСЯЧИНА| ВИДЕО
Copyright © Антология современной уральской поэзии