2
         
сальников рыжий кондрашов дозморов бурашников дрожащих кадикова
казарин аргутина исаченко киселева колобянин никулина нохрин
решетов санников туренко ягодинцева застырец тягунов ильенков

АНТОЛОГИЯ

СОВРЕМЕННОЙ УРАЛЬСКОЙ ПОЭЗИИ
 
3 ТОМ (2004-2011 гг.)
    ИЗДАТЕЛЬСТВО «Десять тысяч слов»  
  ЧЕЛЯБИНСК, 2011 г.  
     
   
   
         
   
   
 

ВЛАДИМИР ЗУЕВ

 

* * * (2009)
Ты обознался, ветеран...
Я не был там, где ты оставил руки...
Я пил с шалавами от скуки,
когда ты шёл через Афган
из ночи в ночь... Из года в год,
не на войне, тут, на «гражданке»
я на гражданке-нимфоманке
лежал, когда ты шёл вперёд...
Когда ты шёл на караван,
на тот, что первый и последний,
мне бабы говорили: «Бедный...»,
когда я корчился от ран
сердечных... В водке и вранье
я обретал мужскую доблесть.
Молчал мой стыд, молчала совесть,
я их с салатом «Оливье»
съедал, и пил не за Афган,
я пил с шалавами от скуки...

Я не был там, где ты оставил руки...
Ты обознался, ветеран...

* * * (2010)
кому покос, кому Галапагосы...
кому Карибы, а кому Кижи...
Господь, послушай, у меня вопросы
к тебе созрели, сможешь – подскажи,
чего и как, я сам не одупляю...
в подлунном мире, нашего двора
растут, живут, но чаще умирают,
хлебнувшие и лиха, и добра,
создания твои... и что в итоге –
работа, дети, телик, огород...
ты напиши в своем небесном блоге,
бывает как-нибудь наоборот?
не огород-работа-дети-телик,
а что-нибудь другое, для души,
с семьёй поездка на Лазурный берег,
песок и пальмы, сможешь – напиши...
я не ропщу, пойми... обидно, Отче,
чего мы, словно белки в колесе?
мы по-другому и хотим, и хочем,
возьми письмо... тут подписались все...

* * * (2009)
зема, пёхай за гаражи...
так, покурим... да чё ты, на?!
нет курёхи? ну, на, держи,
опа... опа, у нас одна...
ну, покурим на всех одну,
ты куда так скакал, олень?!
на учёбу?! ну, ты загнул...
ты, в натуре, не порти день...
есть мобила напозвонить,
чисто, маме «привет» сказать ...
да не ссы ты, не будем бить!
нет мобилы? прости мне, мать!
нет мобилы?! реально, лох?
а бабули, лавэ, бабло?
за стипендией шёл? да по х...
нам конкретно с ним не свезло,
с хреном этим... давай рюкзак...
книги только... чего?! стихи?!
ты, в натуре, олень, мудак!
мать, прости мне мои грехи!
чё ты шепчешь? какой на Фет?
Афанасий? чё, кореш твой?
на районе такого нет,
отвечаю своей башкой...
Афанасий поэтом был?
типа Круга?! силён, чувак!
я не сразу, прости, вкурил,
что ты наш... ну, бывает так...
не в обиду, удачи, зём!
если чё, подходи, зови,
на районе ж одном живём!
мы ж в натуре, одной крови!

2
слышь, братва, типа, чё узнал,
чувачёк мне один затёр,
был, на, лабух, стихи писал –
типа Круга... по жизни вор,
погоняло, кликуха – Фет,
Афанасий, на, для своих...
жаль, в живых, чисто, парня нет,
я, короче, читаю стих...
тихо, парни... ну, как же там...
«я с приветом к тебе пришёл,
солнце встало и пёхом к нам...
просыпайся, на, слабый пол»...

* * * (2009)
я знал его... и этого... и эту...
а с этим мы дежурили по классу,
смотрели с ним «Иглу», смотрели «Ассу»...
их нет, как нет... как не было, и нету...
повесился... разбился на машине...
поймала передоз... сгорел по пьяни...
я вязну между ними в паутине
из чисел, лиц, имён... немые камни
стоят рядами гордо, одиноко,
им дела нет до судеб и трагедий,
тут, главное, хорошие соседи –
такое ты, прекрасное далёко?

* * * (2008)
а мимо плыли облака...
а мы курили с другом Ромой,
молчали о своей знакомой,
о нашей общей, Оле К...
она вчера ушла в окно,
и никого не известила...
в окно, оно, конечно, мило,
красиво, может, для кино
психологического, бля...
а вот по жизни, как-то мёртво,
и рвётся вена, нет, аорта
у близких... тело плюс земля
равно чему, да ничему...
на кой решать примеры эти?!
в конце учебника ответы
даны и сердцу, и уму...

...глядит с портрета Оля К...
а мы живые с другом Ромой,
мы с болью, прежде незнакомой,
глядим куда-то в облака...

* * *
не похмельем я болен, мать...
я тоскою, отец, хмелён...
шибко боязно умирать,
быть укутанным в мятый лён...
быть беспомощным (как дитя
в колыбели) в миру ином...
мама, мёртвые жить хотят...
постигаю я с каждым днём,
их желание жить и жить,
во грехе, во любви, в миру...
нитка рвётся, истлела нить,
я не верю, что я умру...

* * * (2008)
шоркну тёркой по душе,
да душой по тёрке...
и с улыбкой до ушей,
(как Василий Тёркин),
буду бить врага и жить,
всем смертям на горе...
нитка жизни, жизни нить,
нынче мы в дозоре,
до зари не рвись, пойми,
нас, как есть, немного...
на ладошке у войны,
и в горсти у Бога...

* * *
и девять дней... и пустота...
и горлом злоба не выходит...
и столько фальши в этой коде –
лабает смерть, и вновь с листа...
и режет слух... и в лоскуты
изрезан мозг её рефреном...
и давят потолок и стены,
и окна разевают рты...

* * * (2007)
Она ловила звёзды ложкой
столовой, и хранила в чашке
без ручки... на окошке кошкой
сидела, сочиняла сказки...
Она любила чай зелёный
и принца, что почти приехал
и предложил свой трон с короной,
и руку с сердцем. Ради смеха
Она смеялась, глядя в лица,
и лица с ней играли в прятки,
(им не хотелось веселиться)...
и, в общем, было всё в порядке.
Она жила так понемножку,
сама себе читала сказки...
сидела кошкой на окошке,
и звёзды складывала в чашки.

* * * (2007)
Гляди, какая нынче ночь...
Гляди во все глаза...
Гляди, как сердится гроза
На прочь идущий дождь ...
Гляди, какие тучи вниз
Во все глаза глядят...
Давай покажем им, на бис,
Наш колдовской наряд...
Давай пройдёмся голышом
Меж двух стихий и сред,
И мокрый след, карандашом,
Начертит наш портрет...
Гляди, какие мы с тобой
Вне всякой суеты...
Вся красота – от простоты
Земной и неземной...

* * *
Читай. Я для тебя пишу.
Не против, если я на ты?
Формальностей не выношу:
Зефир, шампанское, цветы...
Всё проще: Осень. Он. Она.
Фонарь, аптека, ви за ви.
Она кому-то там верна.
Он клялся до смерти в любви.
Столкнулись и не разошлись.
И каждый взгляд наперечёт...
Мой дед сказал бы: «Вот ведь жись,
Дурная штука, а влечёт».

* * *
Носки постираны,
Мозги проветрены –
Из тела выдраны
Аж кубометрами.
И цель маячится,
И выпить хочется.
И не чудачится,
И не пророчится.
И кофе с горечью,
И ночь кончается.
И сдохнуть сволочью
Не получается.

* * * (2007)
О’ кей! Без вопросов.
О’ кей! Без ответов!
Как тупо, как просто,
Я – Коля, я – Света.
Лежим после секса
На мятой постели...
Мы только согреться,
Мы только вспотели.
Мы только частично
Друг в друга проникли...
Мы так алогичны,
Мы к «МЫ» не привыкли.
Мы только сегодня
И то – понарошку...
Давай ещё разик...
Давай, на дорожку...

* * * (2007)
Множу себя на ноль...
Моль доедает шубу –
пусть, убивать не буду.
Рифма для моли – роль,
я, отыграв свою,
честно и вдохновенно,
сдохну, но, несомненно,
лежа в гробу, спою
песню, да не одну,
если на бис закажут,
я вам такую лажу
выплесну, выплес-ну.
Гимн суете сует,
Той, что сейчас забуду,
Моль уже съела шубу,
Я... уже вижу свет...
* * *
Как мало красивых лиц.
Как много безумных рож.
Как часто бреду меж них,
На тех и других похож.

Как часто и тут, и там
Считают за своего.
...Читается по губам:
«Такой же, как я... Говно!».

* * *
Скажи, Господь, а что случилось,
Как будто бы война вокруг?!
И на войне погиб мой друг.
А у меня не получилось...

 

 

Зуев Владимир Петрович родился в 1976 г. Окончил Екатеринбургский государственный театральный институт по специальности «Драматургия» (курс Николая Коляды). Пишет стихи, пьесы. Участник Форумов молодых писателей России в Липках (2007, 2009, 2010). Пьесы публиковались в журналах «Современная драматургия», «Урал», «Dialog» (Польша), в сборниках пьес Екатеринбурга, Москвы, С-Петербурга, Вены. Победитель Международного конкурса современной драматургии «Евразия – 2006» (Екатеринбург), обладатель Второй премии Международного конкурса драматургии «Свободный театр» (Минск), премии «Долг. Честь. Достоинство» от журнала «Современная драматургия». Пьесы переведены на иностранные языки, поставлены во многих театрах России и за её пределами. Стихи опубликованы в журнале поэзии «Арион». Живёт в Екатеринбурге.






Маша Бегункова (Бийск) о стихах В.Зуева:

Владимир Зуев очень узнаваемый собеседник. Узнаваемый потому, что принадлежит к «переодевальщикам» от поэзии. Давным-давно договорились о существовании «лирического героя», то есть образа, внутри которого автору разрешается известная степень вранья о самом себе (чаще – в сторону привлекательности и интересности, реже – в сторону демонстративного безобразия и опять же по этой причине привлекательности). Разумеется, никакого «лирического героя» в реальности не существует. А есть статичные маски и динамические маски. Их-то поэты и примеривают не время от времени, а постоянно. Скорость смены масок (если таковая наблюдается) выдаётся/воспринимается как развитие. Русская лирическая поэзия научилась имитировать всё: и искренность, и страх, и смерть, и даже – страшно сказать – жизнь. Именно поэтому она так долго «умирает» и никак «умереть» не может. Всё перечисленное – не обвинение, а демонстрация богатства и психиатрической защищенности русского человека. У Зуева (чуть не сказала: работа буева) несколько масок: а) циника-интеллектуала позднего советского времени; б) ремарковского героя с «обожженным» (правда, непонятно чем и когда) сердцем; г) явного эротомана с демонстративно плохо скрываемым сексуальным потенциалом; д) вброшенного в мир и, стало быть, брошенного ребенка; ну и, наконец, – ж) менестреля с профессией токаря-инструментальщика, вытачивающего сверкающий болт, чтобы положить его на всё выше перечисленное... Что с этого имеет сам поэт – понятно: только постоянно «переодеваясь» можно уберечь/отвлечь себя от того, чтобы не войти с огнемётом в эту похабень, в которую превратилась наша страна. А у реального Зуева – темперамент именно такого накала. Но и социальная трусость – точно такого же накала, но и презрение к себе за эту трусость – точно такого же накала. (Да простит меня поэт за «фекальную» парадигму.) Зуев пишет много, он порой захлебывается в графоманском восторге «освоения территорий». Девяносто процентов из написанного я бы отправила в корзину (кто ж мне это даст!), но оставшиеся десять так разительно отличаются от остального, что возникает очевидный вопрос: где находится настоящий Владимир Зуев? Там, где девяносто процентов воды, или...? Хотя с другой стороны, – нам-то какая разница? Мы-то с вами находимся на стороне стихов, а не на стороне поэта. Но и он в свою очередь находится на своей собственной стороне, а не на стороне своих стихов. Именно в этом драма русской лирики. Именно в этом. Уровень соответствия поэта своим прямым высказываниям намертво связан с уровнем заинтересованности читателя в его творчестве. Поэтому «маски лирических героев» увеличивают лишь использованный реквизит в литературной костюмерной, и ничего сверх того... А знаете, мне неимоверно интересно, как одаренный мужчина с темпераментом борца может довольствоваться целлюлозными сражениями под жидкие аплодисменты почему-то всегда молниеносно стареющих поклонниц? Мне кто-нибудь ответит на это внятно и ясно? Или ответ придётся добывать самой, перечитывая и перечитывая русские стихи, уровень которых за последнее время технически возрос ровно настолько, насколько сами они перестали быть интересны собственному народу. Зуев традиционный русский поэт. И это здорово. В отличие от современной российской прозы никакой российской поэзии не существует. А существовала, существует и ещё какое-то время будет существовать только русская поэзия. Рост её сторонников среди читателей истаял, похоже, до критического уровня, но рост новобранцев-поэтов возрос неимоверно. Зуев поэт милостью собственной воли. Когда бог покидает мужчину, мужчина может опереться только на собственную волю, и тогда она ненадолго становится его богом. Этого времени, как выясняется, обычно хватает, чтобы написать хорошие стихи. Много это или мало – не нам судить... Но судить всё равно придётся.


ГЛАВНАЯ | 1 ТОМ | 2 ТОМ| 3 ТОМ | СОРОКОУСТ | ВСЯЧИНА| ВИДЕО
Copyright © Антология современной уральской поэзии

 

 

 

 

 

 

 

ыков