2
         
сальников рыжий кондрашов дозморов бурашников дрожащих кадикова
казарин аргутина исаченко киселева колобянин никулина нохрин
решетов санников туренко ягодинцева застырец тягунов ильенков

АНТОЛОГИЯ

СОВРЕМЕННОЙ УРАЛЬСКОЙ ПОЭЗИИ
 
3 ТОМ (2004-2011 гг.)
    ИЗДАТЕЛЬСТВО «Десять тысяч слов»  
  ЧЕЛЯБИНСК, 2011 г.  
     
   
   
         
   
   
 

ВЛАДИМИР БОГОМЯКОВ

 

* * *
Когда Сергей Эйзенштейн работал над фильмом «Броненосец «Потёмкин»»,
У него на плечах лежал маленький серый котёнкин.
Нет, он не спал, находясь скорее в анабиозе,
Выдвинув вперед хоботок, подобный удлинённой крохотной розе.
Ещё была у Сергея Эйзенштейна ласковая собачка,
Да съела как-то её бешеная казачка.
Ещё был у Сергея Эйзенштейна городочек шуточных птиц,
Но реквизировал его Наркомпрод на предмет пищевых яиц.
И макакий был у него для интимных секс-развлечений,
Но послали его за рубеж для особенных поручений.
Вот и всё, бля. И вся наша жизнь. Лишь кораблик
плывет по бумаге.
Эйзенштейн тихо курит гашиш. В небе реют
красные флаги.

* * *
Из квашеной капусты вылез кто-то, пучеглаз и прекрасен.
«Во взгляде на женщину я с графом Толстым
не совсем согласен!»
Шарах его ложкой, назад полезай, откуда вылез.
Нечего тут рассуждать, тоже мне нашёлся битлес.
А то тебе тут живенько дадут просраться.
Тут криминальное государство,
и у него скверная репутация.
Вот года через два тут будет соборная экологическая держава.
Тогда приходи, и базарь, и гуляй по столу моложаво.

* * *
Пустынно-глухо, в полусне
Собачка бегает по небу.
За разноцветными ширмочками разливают вино «Миснэ».
Лежит на полу деревянный Бунин.
Ходит старушка посередь двора.
Бражку пьёт и кружит разная детвора.
Летят на нас безглазые канарейки.
Девушка пьяная улыбается со скамейки.
Водит карлик кошечку за лапочки.
Кошечка смеется, и все ей до лампочки.

Лёша Финкель (2004)

Зашли в баню старички.
Стали горячие, потные, лишь губы как холодные червячки.
И ну плекаться-баловаться, пукать-приседать.
Ой-да, пукать-приседать, – Лёшу Финкеля звать.
«Иди, Лёшенька, по проулочкам,
Иди по закоулочкам.
Попарь нас тощно-худых,
Как жанку мудых»!
Идёт Лёша, на ём шуба.
Добрый вечер, шуба-дуба!
Вот вы где сидите – в бане.
Баня около Ёрдани.
Сбоку ельник редковат.
Здрасьте, старички. Виват!
Конопли июньской сок,
От неё пойдёт, как ток.
Вот и хлебные гнилушки
Так от них заложит ушки.
От бобровых от мудей
В мир уйдёте без людей.
Где лишь кранты.
Где лишь вьянты.
Кранты-вьянты-вервеянты.
И к колодезю приник
Королевичюс Кердык.

* * * (2007)
Деревья стали на год моложе.
Радио на столе фыркает рассерженным ежом.
В этом саду, когда-то Серёжа
Меня ударил туристским ножом.
Ударил ножом за какую-то сестрёнку.
И повредил в груди шестерёнку.
Гуляют вокруг золотые журавушки.
И голоса раздаются из ям.
Теперь фигура в груди больше похожа на шестерёнку,
Благодаря скруглённым краям.

* * * (2008)
Когда у Джойса совсем засвистела фляга,
Он пишет свой роман «У лис».
Знал, чем поразить публику, старый стиляга.
Вот так ты с дерева падаешь вниз.
И острая боль в повреждённой пятке.
Сидишь неразборчиво на осенней листве.
И всё теперь уже не в порядке
И в Саранпауле и в Москве.
Из мира, полного смертью, уничтожением и инвалидством,
Никуда не шагнуть на повреждённой пятке.
И вдруг из леса приходят лисы,
Похожие на членов перестрелянной милицией тюменской десятки.
Жизнь несправедливая, но такая красивая.
Короткое, но, эх, несмурное времячко.
Потри веселей своё лысое темячко.

* * * (2008)
К вечеру муравьи опять прогрызли ноосферу.
А мы с соседом Мишей Панюковым выпили
4 бутылки водки.
Хоть, рассуждая офтальмологически,
водка вредит глазомеру,
Мы чётко видели за окном чёрно-белые фотки.
Мы чётко видели за окном Западно-Сибирскую равнину.
Мы видели, как настучали по бороде одному гражданину.
Мы чётко видели отсутствие демократии
и наступление на права трудящихся.
Видели серую пустоту в конце всех этих дней
длящихся и длящихся.
А потом уснули и над контурной картой летели орлами (если уместна такая аллегория).
Всё же ошибался Альфред Коржибски:
карта – это уже территория.

* * * (2008)
Славу Сипачёва уже лет пятнадцать назад убили.
А сегодня смотрю – идёт по улице опять живой.
Плеер ему в уши играет рокабилли,
А он улыбается и в такт покачивает головой.
Я спросил его: «А помнишь в конце 80-х
Мы во дворе у какой-то девчонки подрались?
Я получил тогда хук слева в челюсть,
и на поленицу – еблысь!»
Он отвечал: «Помню волны и ветер.
Мы бежим водомерами по бесконечной воде.
Мы с тобою одни на всём Божьем свете.
Мы бежим по направленью к неподвижной звезде».

* * * (2008)
Есть такие темы, которые в стихах поднимать неловко.
Одна из этих тем – аскорбиновая передозировка.
Друг мой Юра пил месяца три,
У него даже началось помутнение хрусталика.
Я пришёл к нему, а он и говорит: «Смотри,
Вот что не позволяет мне превратиться
в окончательного алика!»
И стал пригоршнями глотать витамин С,
В несколько раз превысив суточную дозу.
И улыбка засветилась на его лице,
Как крестик на эмали голубой светится по морозу.
И так это дивно и ласково-хорошо,
И так это просто и убедительно,
Что, когда я к себе домой пришёл,
То пригоршни две витамина С
на тарелку насыпал решительно.
Сначала я витамины глотал, запивал чаем,
улыбался и суетился.
А после словно в прорубь провалился.
Во тьме подлёдной ёршик в морду мне ткнулся.
«Там наверху передавай поклончик!» И улыбнулся.

* * * (2009)
За то, что я зомбировал одну девочку,
Меня перевели из школы № 25 в школу для дебилов.
Вот Марьпетровна про Достоевского,
а я рисую крокодилов.
Большие жирные крокодилы сожрут оч. скоро всех вас.
Уже май, уже продают в бочках питьевой квас.
И я за три копейки выпью кружечку.
А вокруг бесконечный тоталитаризм:
болота, нефтяные вышки, и опять болота.
И, кроме как рисовать крокодилов, ничего неохота

* * * (2011)
Что ж ты, Сергей Петрович, журналы смотришь, как крокодил?
Найдёшь бабу на картинке и тычешь пальцем, дескать, вот ей бы засадил!
А ты смотри журналы, как зайка Петя,
И поймёшь, что Россия всегда отличалась от иных стран непостижимой любовью к детям.
А ты смотри их, как смотрят северные олени,
И поймёшь, как формируется патриотическое сознание людей разных поколений.
А ты смотри на них, как рыба-прилипала,
А иначе и не врубишься в процесс выращивания конкурентоспособного человеческого капитала.

* * * (2011)
Вот когда я учился в 10-ом классе, купил в магазине «Реконструктор» какую-то бормотень.
словносумерекнаплылатень
Пошёл на берег Туры и сидел там с бутылкой весь день.
словносумерекнаплылатень
А рядом лежали сачок для ловли слов и мой духовный кетмень
словносумерекнаплылатень

* * * (2001)
Кошечки с глазами, как у Марины Влади.
И просто разные хвостатые и мохнатые bляdi.
Существа, печально рухнувшие от триметилфентанила.
И бессовестна горилла Вадим.

Львы, орлы, куропатки и рогатые олени...
Завари-ка мне, бабушка, повеселее пельмени!
Давай на закуску пицца, Вован не будет напицца.
Потёк пирожок
Волгою-рекой среди кишок.
Уехал грибочек на одну из отдалённых точек.
У-ха-ха!

* * *
В Ишиме пацаны танцевали,
как череда небесных светил.
А в Патрушеве танцевали-спали.
Но один воробьёнком ходил.
В Тюмени быстрое ведение бровями
отличает мастеров тюменского танца.
А в Тобольске дикое трясение мудями
изумляет зашедшего на танцы иностранца.
В Салехарде же, за Полярным кругом,
Уже не пляшут, а ходят важно друг за другом.

* * *
Батюшка даёт по десятке с утра всем мужикам,
чтоб не сдохли с похмелья.
Идут к магазину, а там уже кот пляшет в приступе сродного с бездной веселья.
Что ты, усатый, давай по пивку, хватит скакать, бля, садись на ступени.
Будем живыми, пока дышит день и движутся херувимские тени.
Про нас ещё снимут такое кино, сценарий к какому напишет Миндадзе.
Будет веселие, будет вино, светлая радость и улыбадзе.
Мы льву наваляем, а деве — пистон, и всех нас запишут
в полярны радисты.
Потомки, потомки, молитесь за нас, красивых,
как скейтбордисты...

* * *
Он потерял побольше денег и уехал в край кипящего молочка.
Потерял мобильник и спал в комнате у одного старичка.
Потерял три паспорта и большую сберкнижку на вторые сутки.
А в туалете скончался наркокурьер с героином в желудке.
Потерял понятых и ещё потерял зампрокурора.
Потерял кредитную карточку багдадского вора.
Потерял Оксану Викторовну, сироту.
Она под землёй не дует больше в ноздри кроту.
Потерял все нажитое непосильным трудом.
И нечем теперь заплатить за Дурдом.

* * *
В населённом пункте Тягыш
Протекает речка Соловьюшка.
На её берегу сидит малыш
И что-то шепчет цапелю в ушко.
А цапель: хы-хы! глядь-поглядь!
А цапель: ой-ёй-ёй-ёй-ёй!
Пойдём с тобой скоро гулять
Под всей приуральской землёй.
Средь мёрзлых корней и камней
мерцанье подземных планеток.
Средь мёрзлых корней и камней
мы купим подземных конфеток.

* * *
Весна, мой друг, не куль гороху. Её психических вибраций,
Неясных отдалённых гулов сегодня удалось набраться.
Котов, четвероногих братцев, в 15:30 попрошу собраться
Для выяснения того, кто гадит на веранде, для ловли птиц и хлопанья глазами,
Для шевеленья длинными усами, для поцелуев
на мохнатой морде,
И для псалмов царя Давида в Word’e.
Я карлика куплю, усну, уеду в небо (не эффект будет оптический, а действительно в небо уйду).
Всё лучшее с собою заберу в духовность. Тики-диги-ду. Тики-диги-ду.

* * *
Как он домой хотел, председатель, к котятам,
к пчелиной звёздочке.
Устал, поэтому слишком поздно заметил вкус ацетона
в водочке.
Хозяйка раздвинула ноги, а между ног —
нарымская вьюга.
Последнее, о чём председатель подумал:
люди не любят друг друга.
Из статного жирного председателя навертели много вкусных котлет.
Из черепа сделали ковш, и он прослужил много лет.
Наберёшь в ковш, бывало, колодезной воды,
чтобы похмелиться за столом.
Тонкой рябью по воде «гады! гады!» кто-то пишет,
словно маленького гусёнка пером.

 

 

Богомяков Владимир Геннадьевич родился в 1955 г. в г. Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области. Доктор философских наук. В настоящее время преподаёт в Тюменском государственном университете. Первая публикация стихов – альманах «Мулета» (Париж). Автор трёх сборников стихов и двух романов. Стихи Богомякова печатались в журналах «Новый мир», «Знамя», а также в «Лимонке», газете «Завтра» и других изданиях. Был редактором международного литературно-философского интернет-издания «Топос». Входил в литературное объединение «Осумбез», что означает: осумасшедшевшие безумцы. Является членом международной академии дискурс-исследований. С 1960 года живёт в городе Тюмени.


Борис Кутенков (Москва) о стихах В.Богомякова:

Владимир Богомяков обнажает перед читателем свой приём: рифма (преимущественно грамматическая) вытягивает за собой следующую строку – в обход логического смысла и ритмической стройности стиха. Зачастую «в угоду» рифме появляются окказионализмы: «котёнкин» к «Потёмкин» и «улыбадзе» к «Миндадзе». Таким образом достигается внешний эффект парадоксальности высказывания. Писать об этом всерьёз немного забавно, – настолько стиль богомяковского письма словно бы восстаёт против серьёзных филологических умствований, а все нехитрые приёмы явлены и открыты. Но там, где намеренно примитивизирована авторская техника, особенно интересно, за счёт каких средств держится костюм с торчащими во все стороны нитками и грубыми швами.
Если Ролан Барт определил стиль Камю через метафору «нулевая степень письма», то здесь – нулевой или близкий к нулевому градус версификации. Стихи растут в буквальном смысле из сора: нагромождение имён собственных, топонимов, абсурдистские сюжеты, в которых авторская фантазия не знает предела, – всё это сводит на «нет» серьёзный разговор о стихах и фактически аннигилирует их в качестве объекта исследования. Чтобы так ходить по канату без страховки, как это делает Владимир Богомяков, нужно или недюжинное безразличие, или столь же недюжинная смелость, подкрепляемая уверенностью, что канат не оборвётся. Мне думается, тут имеет место и то, и другое: когда мир абсурден, – работать на грани дозволенного или скатываться в абсурдный мир, – всё одно. Чего тут больше – безразличия к тому, как на тебя посмотрят апологеты консервативной эстетики, или, напротив, превалирует внимание к успеху у определённого среза публики (которая, несомненно, примет на «ура» эти тексты), – сказать сложно. Уверен я, однако, в том, что при хорошей сценической подаче тексты выглядят более самодостаточными, чем при чтении с листа. Нестандартные ритмические вариации наводят на мысль об аудиальности стихов; я пишу о Богомякове, ни разу не видев его выступлений, но при чтении стихотворения «Лёша Финкель» отчётливо представляю соответствующие притопывания и распевное интонирование, аллюзирующие к слэмовой поэтике и воскрешающие в памяти выступления, к примеру, Анны Русс, Андрея Родионова или Аркадия Штыпеля. Читаемые подряд, тексты Богомякова производят впечатление целостности авторского мира.
Сознательна ли авторская установка на эпатаж, когда формальными экспериментами уже никого не удивишь, – не так уж важно; не берусь судить и о том, какая связь между статусом автора как доктора философских наук и интенцией, манифестируемой в тавтологическом названии группы («Осумасшедшевшие безумцы»). Возможно, дело в стремлении сбросить с себя излишнюю серьёзность (мне знакомо состояние, когда, перечитавшись интеллектуальной литературы, включаешь легковесную музыку или пишешь – для скорого сожжения – столь же необязательные текстики-однодневки). В случае с Богомяковым, как и вообще с авангардной традицией, внешняя форма не должна обманывать: сквозь прокламируемое сумасшествие отчётливо выражен вполне рациональный трагический мотив «несправедливой жизни» и мира, «полного смертью, уничтожением и инвалидством». Пересмешничество по отношению к этому миру – наиболее надёжный способ задержаться и более-менее комфортно существовать в нём. А за явленной сумасшедшинкой – просвечивает глуповатая, прости Господи, старушка-поэзия.


ГЛАВНАЯ | 1 ТОМ | 2 ТОМ| 3 ТОМ | СОРОКОУСТ | ВСЯЧИНА| ВИДЕО
Copyright © Антология современной уральской поэзии