САНДРО МОКША

Сандро Мокша (Шмаков Александр Алекандрович) родился в 1952 в Иркутске, публиковался в журнале “Урал”, самиздате, автор киги стихов «Фрагменты» (в серия “КПП”, издательство “Арабеск”, Пермь,1993), проживает в Екатеринбурге.

* * * (1986)
Закрутились роковые мотогонки.
На могилах затаился махаон.
Размножались моногамные монголки.
Многоженец отравился молоком.

Самогонщик замотался на Таганке,
подстригают под Котовского кого.
На параде набирают скорость танки.
Продают в таблетках пиво - ничего!

На какой картинке площадь инфракрасная?
На какой пластинке песенка иранская?
На каком бульваре лесенка одесская?
На каком спецжире варят мыло детское?

В парфюмерию заглянет алкоголик,
встанет первым в очередь за одеколоном.
На него ещё не выдают талоны,
как не вышел до сих пор в стране сухой закон.

На последний круг пошёл бомбардировщик.
Мчал в карете грозовой Бурбон.
Дождь начался, угощались влагой рощи.
В вышине кружился шарик голубой.

На смазливых фотках мы такие разные.
Говорить бесцветным голосом горазды.
И маманиной помадой волосы намазаны.
И пути на дачи агафуровские не заказаны...

Коротились закрутые готомонки.
Из лампады, скалясь, падали лимонки.
Под столом стрелялся парень комсоломский.
Из простой посудинки аптечной
вылил в речку сердца чистый кардамон.

ХРИСТОВА УСЛУГА (1987)

Озверевший Аристотель,
арестованный за что-то,
в отсыревшем каземате
восседает, как султан.
Бог с тобой, но это ж ляпсус.
Псу скажи - оттяпнет лапу.
Всеблагая Богоматерь,
нет на олухов суда.
Вон, гляди, идёт сюда -
далеко отсюда видно -
в перелатанных отрепьях
Гришка Гриб и тянет “Мме!”
Мы его воткнём на иву,
ветерок причешет гриву,
як Аквинскому Фоме.

ЭЛЕКТРОПОП (1987)

Поднял ракетный полк
оркестр региональный
бревенчатый грибок
растёт по диагоналям
огня
костёр стерильный
саднящий золотняк
Конармию конёк всемирную сгоняет
Коньячный лорд лодыгами воняет
И поп Гапон с ковригой не ко времени
среди дивизии бредёт...

И принялся секретный ход
копать я,
но слева помешала
слепая попадья
и выпустила жало,
и зеленика ржала,
воспетая в боях.

МЯГКАЯ МОВА

Прямо кошку промокашкой,
прямо коршуна ружьём
и ещё к дверям пришьём...
Верю ангелам - берите
все отвёртки, телик, китель,
где витальных китаёз
пеленой галлюциноз
или ночью, как заставка
ко вчерашнему деньку
планетарная мерзавка,
пролетающая в куб.

Вот игумен. Вот и кружка
с пивом кружится. Налью,
по вехотной тле палю.
Тётя Груня, где вехотка?
По Оке уплыла ходко.
Мистер Брэкстон: “Всё окей!”
Теперь можно из окошка...
Размокающая кошка.
Замолкающий Орфей.

ШЕКИЛЯНДРА (1987)

Пилат - пилот бесплотной лодки,
бесплатный пиломатериал.
Он бандерилью потерял
у Райнера Мария Рильке
на Вайнера, где Крис парит;
и полон злотни Ипполит,
бадминтонист-бандит-герой
сегментовидный и кирной.

“Капут!!” - вопит. Жуёт капусту,
живёт на Пятой авеню
на шестаже у тёти Ню
рысак завидный и заветный,
сараеносец несусветный,
со снеговитою чалмой -
тот человеличек не мой.

ВЕЧЕР В ПОЛКУ (1987)

«Подавать осетринку
на тринадцать персон...»
Под кривую пластинку
танцевали чарльстон.

Лихо топнул Перчфоткин,
столбовой фон-барон,
спец по розыску он
норок... Мэр: “Вот как?”

И резвее, чем порох
или сверхдинамит
в мельхиоровых шпорах
тмин за шторкой дымит...

«Сиречь, смилуйся, сынку!»...
Повязала косынку
молодая коза... Как он это сказал,
закадрил, завихлял, зафорсился
краснощёкий беспечный азарт.

И атлет, необъятный детина,
и под Лермонтова батальер,
что в пальто цвета беж на ватине,

и в скрипучих ботиночках Пьер,
и ещё кто-то тоненький, вёрткий
в середине согнувшись с отвёрткой -
засайгачили, гаркнув: “Аппорт!”

Крыс всего гарнизона
разгоняли до звона,
и в ушах отрешённо
слух мохнатит мотив.
Киса Рюрри бодриль заводил
и, ввинтясь в верзенятную втулку,
через форточку вон выходил.

Между тем, помрачённое общество
уучинило игру. Забурчал
беловатый поручик,
вистовать Веру учит.
Бегло шлёт свои карты
на сукно вновь крест-на-крест,
«прострельнишшко» в прогар ты
иль судьбыстроворотно, как приз
дразноцену сдерёшь...
Пачки тянутся в ручки,
их теперичь эх! много.
Пятерню растопырь - пыль.

Венезь Кэньгё Арнольдюк
именита союза
юнкер Ральф, Лев и Юзеф,
Серж впетрились в одно
разлюбезное братство -
уравнитель во крови - ружьё...

Шаркнул шарик жёлто-оранжевый
в шорох сорока шинелей по ранжиру,
бенджежродную хндру растранжирив...
“Где же, судари, были раньше вы?”
Шпренф морщача гонсал уломал
ми ля псэ крэт им фант умо
тут же
шумный кончился ужин.
Молодцу-командиру подают машину.
Снегом грязным бредут алкаши
до казённых квартир.
Окосел, как осёл, дьячок серый.
У комбата упал контрабас.
И подъячий напился без меры.
Бледен цвет генеральских лампас.
Покосилася даже луна,
но пятак у свинищи всё тот же.
“Не приду”, - затянула она.
И литовцем ведомая лошадь,
и ледок, псиной вонью дыша...

Правы, видимо, жёны,
что прожжёны патроны.

Жизни грохнутая душа.

* * *
Сад
сюда соловьи спешат
сесть на сирень и солировать
сядь сам на скамейку иль стул
посреди садовой аллеи и слушай
смотри столы стоят сдвинутые
а за ними свадьба в разгаре
пища для ума чувства и глаз
пир душе с роскошью красок
какие яства здесь однако птица
окорока рыба раки рагу
крабы и брага игристая
много добра - бери - не хочу
в сад соловьиный залечу
на закате трудного дня
от забот беготни отдыхая
за собою ворох стихов увлекая
и за это всё
чистым золотом песни
вам лохматым плачу
дамам полусвета и мужикам
хамам несусветным
я Мокша и полон
чудесных нелепиц мой шкаф
пожелал весь заключённый
там скарб в голове поэтической
изолировать от нескромного взора
скабрёзного вздора и дурацких
чьих-либо слов
потому что в душе моей сад
расцветает а значит весна
и будет дальше звенеть новая жизнь

* * *
... а раньше-то - рекут ораторы -
оранжевый дым обволакивал реку
нашей тоски
и достаточно того,
что у нас было,
чтобы острота не притупилась
в восприятии вечного
покоя

... такой ты теперь стал
в отстающей на век памяти прошлого
его не вернуть - строил ли туннель,
чтоб через него пропускать оезда
или себя сторожил у входа
без права понять переход
состояний души
из твёрдого в газообразное

... лови скорей лик лавирующий среди
себе подобных слушая речь
лучших их лучших
люби опиум из звонких средоточий
в изыске умственном выпустили
на волю беспутство и бесовство
посе поздних песен райских птиц -

зацепиться здесь есть чему за...
словом, полный плезир

... следишь слухом и словом
сухим и сурово смотришь
на сиренево-синие тени
плывущие в сумрак из снов
сноп
лучей ловишь в фокус
вкусная фуга
искусство фонетики
и этика этих
и тех идей

... и тут тихо прозрел
простую истину
призванье есть чистая
весть с высоты
не свысока
но со снисхождением
выслушает лепет живых
тварей
творец алфавита толпы
топот
тысячи ног... слоновьи лепёшки
покрыли площадь парадного шествия
полуплывут полупрыгают в годы
из-под спуда смуты испуга заботы
работа до пота и кровь до краёв
дорога где груда трупов на ней
уютные холмики это республика муравьёв...

лежать бы так до самого конца света
когда нет ни малейшего шанса
осмыслить бег колеса
и как ни силься - из ритма
его не выбиться
и не остановить шестерни механизма
ведь это ход самой жизни

лежи себе с миром смакуя
пейзажные виды во всех оттенках
упиваясь ими как истинный гурман
в свободном полёте смекая
смелые смыслы мировых мультиков
по-королевски купаясь
в ассоциативной абракадабре
словно в неизведанных водах
ты весь иллюзорен
и рискуешь там раствориться...

там молчи человек-рыба
облитый сиянием
льющимся потоком с надличностных сфер
и помни: без меры нет веры
надо знамя рода твёрдо держать
по бездорожью среди угрюмых холмов
ровно бежать полной грудью дыша
в этом дымном чаду
как в аду
увидишь ли полуслепое существо
души не чая в нём
ты старец жалкий напрягись
приготовившись к встрече с призраками
их колесница уже приближается
к взору
и увидишь тотчас десницу
распростёртую и улыбку блуждающую
на лице божества

* * * (1995)
Люблю сидеть в домашнем кресле
и пить церковное вино
наивное смотреть кино
где на виду активный реслинг
где дылда дылде даст пинок
под толстый зад и заодно
ряд заводных рок-н-роллов Пресли
который уж не чует ног
в моей башке мечта ночует
и чокнувшись кричит:
«Всё к чёрту, крейзи!»
кагор желудок горячит

Любил как говорится в лучшем
из миров крутиться
в квартире с низким потолком
конфеты кушать и креститься
и сферы слушать выйдя на балкон
потом полакомившись с кайфом
обогреваться кофейком
со сливками или пивком
невроз на время заглушая
под музыку огня всполыхнёт душа
я стал бы травкой старым шкафом
старшайном стрекотавшим телеграфом
тарханами тепла и в ка-
ждом вздохе ваш пройдоха
уже он там живёт в Европе или в США
смешной левша

* * * (1995)
Любовь нечаянно нагрянет
с заботами о насущном днесь
слаба на передок и несть
ей веру в имена и меру
высоты и вкуса
без которой вянет
каждая химера уза
да и корова не даёт
сегодня молока
здорового чтобы пил
и лилось тёплой струйкою в желудок
чтобы дыханье разрядилось
сердце бы слабей забилось
прошлое со славою худой
забылось бы в конец

Любите вы меня
любуйтесь
небесным видом
не бояся бед
они пройдут-проедут
мимо-мимо
и станет многомерно
мило-мило
кумира сотворя себе

ИДЕАЛЬНАЯ МАТЬ (1995)

идёт вдаль от лихого огня
от себя злые грёзы гоня
она газ повелевает принять
ведь она - идеальная мать

она медленно к трону идёт
пока кто-то заводит «Sleep Dirt»*
чтобы липкостью той сердца соединять
да, да - это она -
идеальная мать

где-то дрыхнет идей голова
где-то дрянь согревает слова
играя на гребне опять и опять -
эта ведьма огня -
нам она - идеальная мать

её кость в горле застряла, еда
ядовита в зачатке значений всегда
разум её размыла всё та же грязь
так бейте её
до конца милостивую пену испейте
к первому пирогу до света успейте
ведь она нам -
идеальная мать

* Диск Ф.Заппы «Спящее дерьмо»