2
         
антология_2

АНТОЛОГИЯ

СОВРЕМЕННОЙ УРАЛЬСКОЙ ПОЭЗИИ
 
2 ТОМ (1997 - 2003 гг)
    ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ДОМ «Фонд ГАЛЕРЕЯ» При участии журнала «Уральская новь»  

НАТАЛИЯ СТАРОДУБЦЕВА
  ЧЕЛЯБИНСК, 2003 г.  
       
   
   
         
   
   
 

Стародубцева Наталия Сергеевна родилась в 1979 в Шимановске Амурской области. Окончила филологический факультет Нижнетагильского пединститута. Преподает в исправительной колонии. Публиковалась в местной и областной периодике, журналах "Риск", "Вавилон", "Уральская новь", "Урал", сборниках "Контрабанда", "Тагильская находка", "Анатомия ангела". Автор книг "Китайская скрипка" (Н. Тагил, 2000); "Опунция овата" (2002). Живет в Нижнем Тагиле.

* * * (2002)
но там ещё зимы не сосчитать
не одолеть и не переиздаться
так улицы уводят и за двадцать
уже недавно думаю опять
во мне растёт желание убить
брюхановых от зависти к примеру
но больно за неправильную веру
когда она научится курить
тогда убью сунцову хоть она
мне на глаза давно не попадалась
к михеевой испытываю жалость
она мне двести долларов должна
убить нестрастно нежно от тоски
сто пятая часть два убить красиво
пока жена на кухне моет сливы
и плодоносят милые соски
пока тепло пока не занесло
куда и снегом ты ещё не знаешь
как без меня стабильно выцветаешь
не отрицай не мучайся прошло

* * * (2002)
опасайтесь дикой тамы
милой тамы  монтецумы
у неё большие планы
офигительные суммы
нецензурные потомки
и исписанные стены
у неё болят от ломки
неразрезанные вены
вдалеке от плоской кровли
в пальмомаленькой таверне
она пьёт горилку с морли
я убью её наверно

* * * (2000)
Я твои рифмы знаю: цветочки, би -
И всех твоих уходов сумерки, трап и город.
Ты - карусели, снежное - на, люби! -
Прячешь мои привычки и нервы в провод.
Я твои цифры вычитала - молчи.
Перепрощалась с улицами - за лето.
Я рисовала слезы твои - почти
Все получились, за исключеньем этой.

* * * (2001)
Арочный вздох парабол длиннее пули,
Киндер латает снег и глотает полдень,
Пользуясь тем, что бабайки давно уснули
И не считают жертв по-японски в столбик.
Через дорогу сны промерзают - в кожу,
Меньше бутылок, воздух почти несносен,
Мы начинаем есть уже то, что ложут.
Все (.) потому что так, а совсем не осень.

* * *  (2001)
Да и куда я вернусь, если слов не надышишь.
Суть: отравить тебя чаем, любимая, что ли,
(С)плюнуть на вечный НТ с обезглавленной крыши -
Шалость - не более, жалость - ни сопельки боли.
Я ли тебя торговать по базарам, и я де-
белые пятна тоски изучаю до хруста.
Спали бы порознь как сёстры в твоём Ленинграде,
Жили б в хрущёвке на Ленина. Смугло и пусто -
Я; потому и вернусь, когда совестно, враже,
Чтоб утопить в тебе долгую линию суши,
Снять твои кольца и тупо смотреть на пейзажи,
Можно выращивать там шелковицу и груши.

* * * (2002)
если ты войдёшь в число великих
женщин восемнадцатого века -
аве мулине и бледноликих -
например, ценителем туренко,
5 часов бумажно каламбуря,
невдомёк, индико, ино-странно:
утю-тю стакан в стакане буря,
ну а я живу катамаранно.
я тебе - в либидо и вне брака,
не найдя эпитета как спился -
я тебе спою-чтоб-ты-не-плакал,
я тебя рожу, чтоб ты гордился,
выдыхая вдоль,- упор и точно
повторив незнаки, препинанья,
в патефон затариваясь строчно,
я тебе оставила названье.

* * * (2002)
И вот вырастают дни на твои ладони,
И мне дописать числа всё сложнее, реже.
Какие теперь дожди? Говорят, всё те же,
Но будут ещё, и к зиме, говорят, утонем.
Горбатых плащей накроим, обесточим город,
Умрём себе в сумерки, чтоб никому не сниться,
И нежно стучат в самолёты кривые птицы,
Беременные пересадками - это повод.
И вот - надоест, и не крест - не такие были -
И ждать, наполняясь приметами, и при встрече
Себя вычитать из тагила, тагнета или,
Не путая части света, как части речи,
Собой называть эту дрожь, эту глупость, эти
Окурки на кухне и дактили - тем вернее
Я сдохну и/или однажды родятся дети,
Что, в принципе, то же самое, но длиннее.
И мне - где сходить с ума и солить капусту -
Без разницы, т. е. я знаю уже, я знаю:
Чем дальше в себя, тем красивее, злее, пусто,
И вот добредаешь до слова (читай: до края).

* * * (2001)
Ведь не пугают вещи про смех и запах.
Контурный остров выжил, а я простыла.
Осень не старит, предпочитая плакать.
Мне же - искать дорогу, п. ч. забыла.
Всех геодезий карт оказалось мало.
Меридианы лопнули, запад длится.
Пишешь налево, а точки уходят прямо.
Не по-китайски, т. е. Мои границы
Тоже не раз нарушены были, детка,
Ты поправляйся, завтра поедем в город
Пить лимонад и печалить собой проспекты.
Я забираю имя твоё как довод.

* * * (2000)
То в небо, то в лужи - какая баня:
Я тебя ненавижу, ты - ищешь меня глазами,
Ты - соскучившись в стельку, а я - расстилать другому:
Вымирающий, что ли, вид ни в какую кому
Не впадающих. О, и не голос, ни рук - я знаю -
Сигаретная дрожь, - до бретелек тебе родная,
Не чужое дитя, не моё, улыбаясь нежно.
Ничего, кроме памяти: бережно и безбрежно.

<1> (2001)
Я не знаю, прости, - ты - молчишь, киллер - сдох, стипы - ноль,
Провода околели в своём электрическом сне.
Сколько стоит зима, провёденная вместе с тобой, -
Никаких институтов, "газелей": бумага и снег?
Говоришь, мы замёрзнем, поскольку горячей воды,
Отопления, света, а также желания нет.
Я пойду торговать курагой, не собой от булды,
И мы купим вина и, возможно, тебе сигарет.
Я во вторник умру, так как март и не хватит у. е.
Офигевшие дети орут и взрывают почтамт -
Ты не будешь звонить! Я забыла - ушла, не поев
И не тронув тобою придуманный чай. ...ярытам.

<2>
Ты собираешь манго или мне
Так кажется? От пива ноют точки.
Там - распускают волосы и строчки
Пока не строят, п. ч. нет.
Там в окна дышат: ждут, когда уйду,
И выжигают нежности на коже,
Давясь на брудер - что? Одно и то же
В бесячем там: истерики во льду.
Там водку жрут. Там север. Я не дам,
Чтобы они твои сожрали манго.
Я тьма над голубым Ян-тце-Киангом.
Я чёрный плащ. Я дура. ...ярытам.

<3>
Когда ты чиркнешь плавником и нарежешь воды,
Блестя каблуком как гудбай - эти - левые - груди! -
Дешёвой кофейни тебе и блондинок на блюде, -
А я - отстрелялась. Пока. Загибаю следы.
И - не досчитаешься окон в зрачке или дам -
С утра разбредёмся в трамвайном углу непочтений:
Вас можно? - Возможно. А на фиг? И сам себе гений
Бодяжить полночное. Как тебя там... ярытам.

* * * (2000)
И холодно вокруг и как-то странновато:
И лишь в ушах звенит расколотый испуг.
А в темноте цветет опунция овата
И белозубый мавр натягивает лук.
Не бойся, я пришла, я вытащу из плена,
И мне не страшен чёрт и крылья тишины, -
Но если позовёт красивая Елена,
Ты просто не ходи, ...чтоб не было войны.

* * * (1999)
Я - о море в каблучке, о солёном.
Купи пандочку!
Сфотографируй меня в платье зелёном -
Поставь в рамочку.
Принеси мне из колибри кулончик
На тарелочку.
Мама твоя удивится точно:
Ну и девочка!
Ты пока не говори разным людям
(Мама - скрейзила),
Что мы друг друга совсем не любим,
А так... весело.

* * * (1999)
Замочных скважин только вздор, а так -
Незлая неподсмотренность пейзажа,
Прикольные неверности, folk-лажа,
Солёные развалины атак:
Уснувший город в точке 2 а. м.,
Где ты никак не хочешь вспомнить номер
Моей квартиры. Девушка! I am -
Почти живая, и никто не помер
Из тех, кого ты не - скажу - куда.
Когда я говорю: такой-то город,
Ты видишь снег и здание суда, -
Не знаю, почему. Ты ищешь повод
Оставить местность телефонных поз,
Разбитых бирок и торговых марок...
Я здесь - убить тебя. Угу. Всерьёз -
Писать тебя, легко и без помарок.

* * * (1998)
Мы будем жить в нищете и позоре,
В чутких объятьях на белой горе,
Жадно глотая солёное горе -
О серебре.

Нежно вдыхая в гудящие вены
Сорванный голос и тонкую прядь,
Сможем свободно ходить через стены
Или летать.

Раны питая - в дремучие соты -
Станем молитвами полнить наш стол.
Не доберутся до - ни гугеноты,
Ни Интерпол.

Или, отдавшись обкуренной своре,
Болью изгнания гордо звеня,
Мы будем жить в нищете и позоре,
Радость моя!

* * * (1997)
Теперь и горизонт не тот,
И он чем дальше, тем всё хуже:
Опять яичница на ужин.
Он говорит: у всех так... Врёт.
Нормальный мент не курит "Кент".
Поселок Г. впал в летаргию.
Придумал Чехов "Хирургию",
А кто-то - "Пятый элемент".
Страна в изгнании. Сидят.
Герой уснул наполовину.
Сейчас заплачу или двину
Куда-нибудь, - глаза глядят.

* * * (1997)
В лунные числа, печальные лунные числа,
Чтоб не уснуть, он высчитывал этот побег.
Ночью от времени время сбылось и повисло:
Не дотянув до окна, умирал человек.

Вот посмотрите: стоит ещё дым сигаретный
Около стен, и неверно замысленный путь
Через облом, спотыкаясь на теме запретной,
Липко течёт в окончательно мёртвую грудь.

И задевая уже непростительным взглядом
В тщетном порыве порыва случившийся труп,
Вдруг замечаешь, что были спасительно рядом
Пальцы его и металл отопительных труб.

 


ГЛАВНАЯ | 1 ТОМ | 2 ТОМ| 3 ТОМ | СОРОКОУСТ | ВСЯЧИНА| ВИДЕО
Copyright © Антология современной уральской поэзии